Инфракрасное
Инфракрасная фотография — увидеть, то, что скрыто. Но даже через инфракрасный фильтр не увидишь то, как в этой местности сто лет назад кипела жизнь. Здесь была суконно-прядильная фабрика основанная в 1817 Григорием Михайловичем Цуриковым, получившая расцвет при его сыне Павле Григорьевиче Цурикове. Сын дворовых, своим трудом достигший, как и его отец, как сейчас принято говорить высокого социального статуса, стал меценатом, главным благотворителем Ново-Иерусалимского монастыря. В своё время в армяки из местного сукна были одеты все извозчики Москвы, плюс фабрика выполняла госзаказы. При этом качество сукна было признано на международных выставках и ценилось у ямщиков, как говорили «износу ему не было».
Потом владельцем стал Максим Ефимович Попов, тоже поднявшийся из низов, в 15 лет пешком пришёл из Рязани в Москву на заработки. А к 45 годам имел два магазина сукна, два квартирных дома, оптовый склад сукон в Харькове, а ещё помимо квартир, домов и дач — «Лоскутную гостиницу» на Тверской в Москве (та самая, что часто фигурирует в похождениях Эраста Фандорина). Это было известнейшее здание Москвы, исчезнувшее вместе с одноименным переулком в 90-х годах, прежний адрес — Тверская дом 5. Гостиница имела собственный телефон и трансфер для гостей от вокзалов, именно чьи омнибусы первыми встали на резиновые шины в 1897. Инновации были везде на фабрике в Ивановском стояло английское оборудование, лучшие очистные сооружения не давали загрязнять реку Истру. При этом 11-часовой рабочий день, дети на производстве, по современным меркам совершенно дикие условия проживания в бараках для рабочих — жёстко закручивать гайки на людях, во благо прибыли — тогда было вполне себе бизнес-нормой, которая, очевидно, в условиях прогресса долго продолжаться не могла.
Последний владелец Сергей Максимович Попов делал всё для улучшения жизни рабочих фабрики, ввёл восьмичасовой рабочий день; организовал школу; в деревне была библиотека (5219 томов по состоянию на 1910 год) и даже театр; построил больницу (это, кстати, единственное условно сохранившееся здание, те самые развалины у бетонки, после поворота на Красновидово). Хор и фабричный оркестр, даже синематограф — в годовых отчётах всё это называлось «улучшение быта и умственного развития рабочих» — названия тимбилдинг и коучинг ещё были не в ходу. Сергей Максимович построил Дом призрения (для старых женщин), ночлежку для безработных и нищих, вложил капитал в Раковый институт и строительство здания для Пречистенских курсов для рабочих в Москве. Но было слишком поздно, вокруг кипела революция, Сергей Максимович, своим, среди рабочих так и не стал. На митинге рабочий публично назовёт его «эксплуататором» и ни один из служащих не скажет за него ни слова. Пришлось «отказаться» от поста директора. Тем не менее фабрика продолжила успешно работать.
Ещё в моём детстве у моста был виден силуэт прудов, на местности ещё помнили о какой-то невиданной красоты чугунной лестнице. На сохранившемся островке посреди реки, говорят ещё в 30-е годы устраивали танцы, чуть ли не с оркестром. Остатки мощённой дороги со стороны Павловского закатали в асфальт в несколько лет назад. Школы, построенной вместо разрушенного в 20-е годы храма, тоже давно нет. Сами строения фабрики были взорваны во время войны, на этом история старейшего предприятия района и закончилась.
Пока нет здесь и упоминаний о том, что здесь в 1889 году родилась
Любовь Попова — художница авангардистка — «амазонка авангарда», член
группы Казимира Малевича «Супремус». Её картины хранятся в Русском музее и
Третьяковской галерее, а эскизы тканей сегодня есть во всех учебниках
дизайна. Она запечатлела свои родные места, ещё в традиционном стиле. Но её родные места не «запечатлели» её, зато хорошо написал Harper's
Bazaar:
